Вуаяж

В 1988 году на поездах, следующих по путям Северо-Кавказской железной дороги СССР, была чрезвычайно популярна песня певицы Desireless под названием «Вуаяж вуаяж». Она-то, конечно, вообще была хитом тогда, но железнодорожники предпочитали её особенно, в силу аналогий первого порядка. Ну и правильно, скажем мы сегодня, нормальная песня, достойная своего времени, да и синтипоп не так сильно приедается. (И клип неплохой, кстати. Сняла Беттина Реймс, известный фотограф и правнучка Ротшильда.)

В те времена мы всё ещё много ездили по железным дорогам СССР, иногда на север, но, в основном, конечно, на юг. Одной из главных подручных книг моих в то время был «Атлас железных дорог СССР», прекрасно изданный в том же 1988 году, благодаря которому я ознакомился с географией этой, проклятой части мира. И пытался её, по мере сил, перерисовать, но раз за разом выходила ошибка.

К слову сказать, путь на юг в те времена лежал через Донбасс, поэтому названия всех тех городов и всё ещё населённых пунктов, которые стали известны миру в ходе событий последнего десятилетия, для меня с тех самых времён означали только стоянки в пути, чаще всего расположенные линейно на схеме в вагоне. Горловка, Иловайск, Харцызск. Стоянка 10 минут, или 5, как угодно. Выходить не надо, разве что покурить с подножки, но ты ещё не куришь. Тьма за окном, огни, какой-то редкий шум. Было ещё одно впечатление, говорить о котором я не буду, ввиду того несчастья, которое случилось с этой территорией. Но, скажем так, это случившееся не стало для меня потом неожиданностью.

Из радиоточки в купе или плацкарте поезда «Вуаяж» лился в уши практически бесконечно. Перемежаясь двумя-тремя невзрачными песнями, он начинался заново, сливался ритмически и гармонически с особым чувством экзистенциальной опустошённости, которое возникает в дороге и ради которого только и пускаются в путь. Ощущение себя всего лишь кадром в фильме, секундным эпизодом в руках забывшего, что существует целое, монтажёра. Чувство потери начала и недоступности конца, потому что железная дорога нигде не начинается и нигде не заканчивается. (Но после — шок в Кисловодске, когда ты видишь, как пути упираются в банальнейший бетонированный тупичок. Этого. Не может. Быть.)

На вокзале какого-нибудь Невинномысска поезд останавливался уже утром, но пыльным и душным утром, само собой. Люди выходили на перрон подышать Невинномысском под лучами египетского солнца. Кто-то прикрутил радиоточку, и «Вуаяж» больше не ласкал слух путешественника, но всё ещё оставался в нём, как пойманное в бесконечнограннике эхо. Разгорячённые тётки катили по коридору тележку со сладостями и потёкшим мороженым. На перроне продавали семечки, кукурузу, сладкую вату, пиво, пирожки, нарзан. Я не выходил из купе, ниже́ из плацкарты. Я хотел, чтобы кто-нибудь снова включил радио и оттуда зазвучал «Вуаяж». Я сидел, упёршись в окно, покрытое пятнами дорожной пыли и грязи, созерцая виды Невинномысска и головы проходящих мимо вагона людей, и знал, что никогда не вернусь обратно и никогда не доберусь до конечной станции.

И это единственный взгляд на мир и сущее в нём, который, по моему мнению, имеет право на существование и который я готов признать своим.

[24.12.2024]