О докетизме

Особым пунктом критика докетизма со стороны христианствующих апологетов демонстрирует нам утрату понимания оными основополагающих представлений о природе человека, которые вполне разделялись верующими «эллинами» в эпоху «до смерти Пана». Речь о трёхчастной структуре человеческого существа, которая может быть реализована как вертикально (тело-душа-дух), так и горизонтально, как в индуистской триаде гун или отчасти сопоставимой с ней гностической практике деления человечества на три рода. Самым уязвимым звеном здесь является именно вторая «ступень», душа, поскольку с определённого времени под этим понятием стали объединять элементы самые разнообразные, но исключительно телесные или даже ниже телесного, испарения плоти, из которых соткано самосознание современного человека. «Мысли», «эмоции», «желания» или вовсе — «собственное я». Для человека, пребывающего в «я», душа ни в какой мере не может быть «своей»; для него она в лучшем случае должна быть описана как нечто внешнее — ландшафт или обусловившее его существование явление. То есть, она будет скорее силой побуждающей, влекущей, но внешней, и почти всегда будет узнаваться во взаимодействии с другими столь же фантомными «я», но никогда не как то, что испытывает влияние со стороны или откликается на те или иные события etc. И когда мы встречаемся с неприятием докетических воззрений, как у Василида или в цитированном Втором трактате Сифа, где вместо Христа распинают не то Симона, не то вообще первого попавшегося бомжа, становится очевидным, что это замещение, вполне тривиальное для полноценного человеческого существа, недоступно для понимания его критиков. Им кажется догматической катастрофой возможность замещения одного бессмысленного «я» другим, но ведь речь идёт не об этом. Высшие планы человека, душа его, не говоря о духе, не содержатся в теле его, но заключают в себе, как одну из возможностей, как деталь пейзажа, как ветер содержит колышущееся на балконе бельё. Нетрудно понять посему, кто или что именно его там савахфани.