Номос дна

Когда-то, размышляя об Особой Территории (чтобы не быть превратно понятым: меня по-прежнему не интересуют судьбы всех этих нелегитимных государств, но «Россия» как сферический объект космического кануна пока ещё не имеет годной альтернативы), когда-то, значит, мы пришли к заключению, что этой территории свойствен совершенно особый порядок существования, т. н. «номос», не имеющий общего с известными и популярными определениями номоса моря и земли (талассо- и теллурократии и т. д.). По аналогии с ними, мы и назвали этот порядок Номосом Дна.

Дно — это и не море, и не суша. Это, если угодно, третий путь™, особая сборка пространства, кодифицированная исключительным режимом существования, интересным, помимо прочего, тем, что он вообще может быть вынесен за скобки фундаментального противопоставления моря и суши в истории этого человечества. Тут мне вспомнилось, как я спросил однажды приятеля, что ему больше всего напоминает лавкрафтовский Иннсмут? Что-то очень знакомое, из находящегося постоянно в оперативной памяти. И ответил сам же — Петербург, не в смысле реального города, вестимо, а в его культурной репрезентации. «Сей не русский, столичный град», стоящий на границе моря и суши, только море у него не с той стороны, где врут картографы. Вернее, не море, а, собственно, дно, режим дна.

Дно — это «империя», над которой никогда не восходит солнце. Это уникальный и причудливый мир, где встречаются вещи, трудновообразимые для не-донного сознания. Например, там часто бывает такое явление, как «дождь трупов». В иных местах постоянно идёт «снег» из хлопьев — остатков полуразложившейся органики. Детритофагия — один из основных режимов питания для существ, живущих на дне. Реки и ветер смывают на дно яды суши, обладание этими ядами и останками даёт жителям дна ощущение причастности к традиции, которая включена в номос земли. Корабли с товаром тонут и ложатся на дно вместе с содержимым, это, подчас, уникальные и ценные вещи. Обладание ими составляет для обитателей дна некий модерн. Некоторые называют эту форму отношений с вещами и техникой карго-культом. Широко известен символизм того факта, что царь этой страны некогда отрёкся от неё на Дне. Дно — это колоссальный отстойник всего, что существует (или уже не существует) в мире, но у него есть собственный порядок жизни, который вряд ли можно назвать случайным. Есть мнение, что этот режим бытия гораздо более укоренён в основе самого мира, порождённого монстром, чем море и суша. Разделяя его, трудно не прийти к пониманию Империи, которая есть абсолютно рукотворное отрицание исходного порядка мира, которая есть сияющий путь духа и разума к упразднению как человека, так и бытия в целом.