Вонни

И всё же, всё же — Вонни — это тот самый (последний) русский человек, каким он явил себя через 200 лет после Пушкина. Требование, которое на данной иконе адресует ему Корлик, ужасает не само по себе. Вернее сказать, оно могло бы быть ужасным, если бы Вонни протестовал, сопротивлялся или хотя бы изъявил нежелание. Но нет. Он нашёл тот единственный оставшийся ему сильный ход и короновал ужасом себя. На фоне абсолютной, нечеловеческой, субъектной покорности, которую он демонстрирует, само исходное требование Корлика (выступающего как бог-судия, чьим орудием служит цайтгайст) выглядит бледным, ненужным. Оно попросту пошлое и даже отчасти смешное. Если Великий Ужас неизбежен, то схватка идёт за то, чтобы стать Хозяином Ужаса. И эту схватку Вонни безусловно выиграл. Мы ещё увидим, как он входит в чёрную Москву и марево Кремля рассыпется перед его холодным пустым присутствием, оставив лишь тающий ржавый песочек на берегу какой-то безымянной речонки. Он распахнёт врата ужаса, и бездна прольётся сквозь его стёртое существование.

И, добавлю напоследок, что икона демонстрирует в конечном счёте развязку той истории из одной небезызвестной книги, в которой Монстр потребовал от Авраама убить сына, дабы проверить его покорность. Как известно, Авраам после долгих терзаний согласился, но Чудовище остановило его в последний момент и сказало, что в целом оно довольно результатом. Это обстоятельство в дальнейшем позволило адептам Монстра объявить его благим, милостивым и любящим. Так вот: выход из той ситуации для Авраама — но выход освобождающий! — был только один: убить сына даже после того, как Чудовище отменило свой замысел. Но сделать этого он не смог. Обвинять его не в чем, и по-человечески, и понимая, что он не мог предусмотреть даже толику от последствий той омерзительной истории. Но Вонни идёт до конца. Безвыходность своего положения он претворяет в силу, которая упраздняет так называемый «завет» — добровольную передачу себя и всех своих потомков в бесконечное и опустошающее рабство.