Поток

23.11.2023

В утверждении «существует всё, что названо / что имеет имя / что может быть описано» ничего мистического, строго говоря, нет. Более того, это вообще совершенно научное высказывание в контексте, допустим, многомировой интерпретации квантовой механики. Нет такой вещи, ситуации или явления, которое вы можете назвать или описать, предъявить в языке, которой, в свою очередь, не существовало бы в одной из бесконечного количества вероятных версий этой вселенной. Мистическое начинается с утверждения «существует всё, что НЕ названо или НЕ описано, или НЕ имеет имени». Именно поэтому конечным описанием мистического опыта является молчание. Поэтому автор «Апокрифа Иоанна» отказывается назвать Отца, сущего в Плероме, «богом», поскольку это имя ничем сущностно не отличается от имени «червь» или «пустота». Мистическое бытие вне языка охватывает любую реальность со всех сторон и бесконечно превосходит её, но может присутствовать лишь в перспективе ритуального умолчания. Лавкрафтовский ужас при столкновении с мистическим исчерпывается понятием «неописуемый», всё прочее — необходимые излишества. Как, например, в «Музыке Эриха Цанна», где субститутом мистического бытия оказывается «бездонный мрак», но читать это нужно именно как указание, а не описание. Язык в таком опыте — это тонкая вуаль, которая скрывает неназванное и одновременно даёт представление о том, что оно есть.