Поток

10.04.2024

Одна из главных проблем стихов шестидесятников, да и, пожалуй, всей советской поэзии (может быть, за исключением раннегероического периода, Маяковского с Багрицким) — это жёсткая, неразрушимая и, видимо, неосознаваемая связь синтаксиса с дидактизмом. Когда, с одной стороны, любой текст с выраженной синтаксической связью тяготел к демонстрации образца, поучению или размышлению о должном, а с другой — трансляция желания, именуемая для простоты «смыслом», осуществляла себя главным образом в синтаксически однозначной и очевидной структуре. Это же, кстати, можно и Бродскому предъявить, пусть и по-другому немного. Просто он сложнее и талантливей, но связи между синтаксисом и дидактикой не разорвал. А те, кто понимал и желал покончить с дидактикой, убивали её вместе с синтаксисом — Вс. Некрасов, например, или Айги, или Мнацаканова, да и, в целом, тяготение к паратаксису высказывания в более новой поэзии. Хотя сам по себе синтаксис вовсе не обязан быть дидактическим и имеет потенциал к суггестии не меньше, чем к дидактике.