Поток

27.04.2024

Помню, в своё время было очень модно в некоторых интеллектуальных, скажем так, кругах ругать иудаизм за идею творения из ничего. Дескать, это вот такая специальная еврейская диверсия, которая нашу благородную арийскую душу призвана изъязвить и «оторвать от корней». И вообще, ex nihilo nihil fuit, знаете ли. Вас, может быть, и из ничего, а нас из самого серёдышка. Впрочем, ничево ничеве рознь: есть, как бы сомнительно сие ни звучало, укон, а есть и меон, и наши пути тут, извините, тоже расходятся. Мы в рай, а вы просто сдохнете, как сказал классик.

Ну, я, собственно, не собираюсь оспаривать эти дифференции, дивясь тому лишь, как искусно благородство твари и её гордость сплетаются с ужосом в тёмной её печени. Но должен заметить, что вообще-то люди обычно неправильно и бездумно толкуют и, так сказать, имажинируют само творение из ничего. Им представляется, будто было некое ничто, внутри которого или извне которого Бог щёлкнул пальцами, как некий фокусник, и вуаля, появились звёзды, котики, баобабы и сын маминой подруги. Произошло в некотором смысле чудо: ничто исчезло, а всё появилось, прям как в кино. Даже известная научная теория Биг Бэнга, по сути, метафорически обращается к тому же набору образов и обыденных представлений.

Между тем, отношения между ничто и материальным миром гораздо более убедительно представлены в поздней ньютоновской теории материи, в которой свойство бесконечной делимости материи приводит к прогрессивному с каждым новым делением уменьшению удельной части материального и столь же стремительному росту доли ничто в мире творения. Математически продолжая процесс дискретизации материи до бесконечности, мы неизменно приходим к тому, что материальная часть творения стремится к нулю, а весь мир становится состоящим из ничто буквально, в бесконечность раз превосходя умозрительную долю материального. То есть, огрубляя, можно сказать, что мир создан из ничто, как из строительного материала, что нечто есть лишь некий модус существования ничто или, в другом ракурсе, специфический способ взаимодействия между ничто и «я», если под этим последним понимать меру непринадлежности сознания миру. И сакраментальный вопрос «Почему существует нечто, а не ничто?» таким образом преобразуется во встречный, обращённый к самому вопрошающему: Почему «я» не есть часть мира, в котором пребываю?